Бастиан не раз замечал, что плохие вещи в его жизни имели свойство повторяться. Сперва он лишился матери, затем, много лет спустя, был вынужден столкнуться со смертью мачехи, едва только отношения с ней наладились. Потом, вынужденный покинуть дом во многом по ее воле, он почти сразу же был вынужден сделать это вновь, на этот раз по воле короля, призывающего людей на войну. Даже смерть брата, которая уже однажды настигла его, теперь вновь напоминала о себе темными цветами одежд.
Во время войны редко кто находит время и возможность нормально похоронить тех, кто ушел из жизни и семьи. Гастон, несмотря на свою принадлежность к Амьенам, был в этом очень схож со всеми остальными. Но высокородные не будут высокородными, если даже из такой ситуации они не сделают целое событие...
На повторных похоронах брата - официальных, оформленных по всем возможным правилам, - Бастиан старался держаться так, как было принято в подобных ситуациях, пряча непреодолимое желание убраться из отцовского замка подальше, и напиться где-нибудь в городском трактире. Помянуть брата по-своему, в одиночестве, без необходимости пожимать руки, вежливо кивать, когда все вокруг неожиданно вспомнили все самые светлые стороны Гастона Амьена. А иногда ему казалось, что люди, пришедшие на эти постановочные похороны, упоминали присутствие на войне Бастиана даже чаще, чем самого Гастона, по крайней мере те, кто решался выйти с ним на диалог. Как будто люди вдруг вспомнили о том, что у Ивена Амьена есть второй сын. Бастиан же не испытывал ничего кроме желания убраться из общего зала как можно быстрее. И дело было не в том, что он не верил в искренность переживаний присутствующих на похоронах людей (в конце концов, кто-то и правда искренне оплакивал Гастона), а в том, что все происходящее слишком живо напоминало ему о том, что он пережил год назад, и к чему хотел бы не возвращаться.
Видимо, схожие чувства испытывала и сестра. Бастиан заметила Эмелину совершенно случайно, зацепившись взглядом за подол ее платья, исчезающего за массивными дверьми в зал. Воспользовавшись тем, что уже десятую минуту стоял в тени зала, распивая дорогое вино, решив, что хотя бы напившись сможет сделать этот вечер для себя удобоваримым, Рош поспешил покинуть зал следом за сестрой. Оставив по пути бокал, еще несколько раз обменявшись на пути к выходу рядовыми фразами с попавшимися ему лордами, он вышел в коридор, смешавшись с тенью колонн, темнеющих в лучах закатного солнца.
- Эмелина! - окликнул он сестру и догнав ее, хотя и сомневался, что она позволила бы себе уйти далеко. Встав подле нее, обратив взор в сторону запада, где за горами простирались вражеские земли, ставшие отныне собственностью Орвена, он выдохнул: - Похоже, не я один мечтал о том, чтобы сбежать оттуда, - посмотрев на сестру, он коснулся ее щеки костяшками пальцев. - Выглядишь неважно, совсем бледная, уж прости за прямоту. Как ты?
Глупый вопрос. Пусть сестра и узнала о смерти Гастона какое-то время назад, его официальные похороны были для нее первыми. Своеобразная черта, за которой жизнь неотвратимо меняется, не позволяя больше мечтать о том, что все произошедшее лишь дурной сон, а вести - не более чем недоразумение, теперь осталась далеко позади. И все-таки Бастиан мог лишь догадываться каково это, сидеть в фамильном замке и получать такие вести, зная, что все, что тебе остается - просто ждать, когда тебе дадут проводить любимого человека в иной мир как подобает.
О том, что сестра потеряла на войне и своего жениха, вспомнилось Бастиану почти сразу же. Но он решил не поднимать эту тему. Хватит сегодня скорби и по одному человеку.
- Если хочешь, я уведу тебя отсюда. А если кто-то потом будет спрашивать - сможешь потом свалить всю вину на меня, - он позволил себе слабую улыбку, когда сжал плечо сестры.

Теодор на мгновение представил себе, какого бы было, если б он родился первым. В последнее время такие мысли проскальзывали все реже, да что уж говорить - почти и не появлялись в его занятой делами королевства голове. Но тот факт, что сейчас он так далек от получения титула, как не был еще никогда, заставляла его кровь вскипать.
В темно-синих глазах мелькнул нездоровый блеск, когда наследничек отвернулся от Амьена, как от надоедливой блохи. Теодор не удержался и едва заметно фыркнул. Пусть и герой войны, но будь добр проявить уважение, если еще молод. Только Единый знает, сколько таких было - что обламывали свою гордость о правила и привычки высшего света. Происходи этот разговор во дворце, в окружении знати и достопочтенных господ, мальчишка бы понял, насколько бастард стоит ниже младшего брата Великого Лорда!
Но здесь, в темноте зала, Теодор лишь ухмыльнулся. Пусть думает, что победил, пусть видит в нем лишь надоедливую муху. А он посмотрит, приглядится, прислушается. Не так уж и сложно играть роль чудаковатого, надоедливого и везде суюущего свой нос родственника.
За Эмелину Тео волновался все сильнее. Траур сильно ударил по племяннице, это было видно невооруженным взглядом. Конечно же, Ивену было не до этого. Главными заботами брата была все еще не беременная жена и дельце с Бастианом. Тео помнил, какого это - быть в тени более важных дел и понимал, что сейчас мало кто может оказать поддержку Эмелине. И никогда бы себе не признался, что Бастиан (на самом деле) справился бы с этим лучше всего.
- Я прошу прощения, - Теодор склонил голову перед племянницей. Впервые за последние несколько месяцев его голова была пуста, и перед горем Эмелины он был абсолютно беззащитен. - Я не хотел бы причинять вам боль, - он несколько замялся и перевел взгляд на Бастиана. Мальчик был горд, и не без причины. Если дать слабину, он сядет на шею. Если перегнуть палку, то превратится в еще одного Ивена. - Вам обоим.
Конфликт, возникший из-за его собственной гордости, был потушен о стойкость характера Бастиана и беспокойство за Эмелину. Внутри своей головы Тео лишь усмехался, прогоняя от глаз вожделенные картинки, отображающие его желания. Вот бастард сидит в маленькой каменной клетке, скованный стальными цепями по рукам и ногам. Там, в этих мечтах, мальчик бы даже не мог двигать головой. И уж точно бы не смог так чопорно отодвинуть дядю на задний план и выставить его эгоцентричным дураком перед Эмелиной. От желания увидеть данную картину реальной Теодор даже крепко сжал ладонь в кулак, с силой пронзая собственную плоть короткими ногтями. Боль освежила голову, из глаз тайного советника пропал разгорающийся огонек жестокости. Тот самый, которого боялись все стражники и пленники Тайной канцелярии.

Эмелина выразила желание переждать траур в гостиной, сдали от людских глах и недомолвок. Теодор вдруг ощутил вселенскую усталость, вспомнил все время путешествия от столицы до Серебряного края. Вспомнил, как молодой и упрямый жеребец, которого он недавно выиграл в карты, чуть не свалился в канаву прямо под ним. Как болело от долгой езды отвыкшее от таких далеких поездок тело. Как жена выражала свое недовольство по поводу занятости Теодора и его нежелания прокисать в темной и тряской карете вместе с ней. Как сын долгим взглядом, полным надежд, глядел на него, словно пытаясь выяснить, как тверд в своих целях его старик. Вишенкой на торте стала почти что ссора с Фредериком - во дворце завалы, регенту везде казались заговоры, а тайный советник вдруг срывается и уезжает на малую Родину.
Думать о проблемах не хотелось. На секунду Теодор даже пожалел, что оставил бокал с вином в зале траура, но после даже подумал, что сейчас ему нужна трезвая голова. Вдруг кто-то решит доверить ему свои тайны.
Пропустив племянника вперед с вежливой улыбкой, Амьен медленно двинулся за племянниками. Внутреннее напряжение спало, оставив после себя желание просто побыть в тишине, и мужчина даже позволил себе немного помечтать. За мыслями, не представляющими ценность, прошел весь путь, и Тео даже удивился, когда они пришли в малую гостиную. Красоты комнаты его абсолютно не волновали, тем более, что в последнее время краски вдруг стали понемногу выцветать, оставляя ощущение тусклости. Надо бы к лекарю сходить.

Теодор не любил сидеть. Так часто делал отец, когда ему в голову приходила идея отчитать сыновей за несуществующий проступок. И маленький Тео чувствовал себя настолько уязвимым, что никогда больше не засиживался в объятиях мягкой мебели дольше, чем того требовали приличия или ситуация. Даже сына он всегда отчитывал стоя, не считая нужным разваливаться и вальяжно попивать вино. Поэтому, не обратив ни малейшего внимания на поступки племянника и вновь беспокойно оглядев застывшую посередине комнаты Эмелину, Амьен двинулся к камину и замер там, позволяя отблескам костра за решеткой кидать на его лицо танцующие тени. Мимолетный кивок слуге, и тот рьяно двинулся в главный зал, за бутылкой вина и несколькими бокалами.
Тишина затягивалась, но Теодора это не смущало. Ему даже нравилось, когда вокруг нет жужжащих голосов. Минута спокойствия, которая ценилась в его жизни больше, чем хороший жеребец или ценные сведения о передвижениях врага. Наконец вернулся слуга, который довольно расторопно разлил вино по бокалам и преподнес один Теодору. Мужчина принял его и медленно отхлебнул кисло-сладкую жидкость, ощущая, как алкоголь движется по пищеводу вниз, разливая тепло по всему организму.

Сестра очень старалась. Так старалась, что сердце Бастиана сжималось, глядя на эти старания. Эмелина была юна, натура ее была романтична, и ей было сложнее принять любые разлады в семье. Жажда гармонии и спокойствия, особенно в такие нелегкие времена, делала свое дело. С другой стороны, в этих двух вещах нуждается каждый семейный человек, вне зависимости от своего положения в семье и возраста. И хоть Бастиан мог бы начать разговор с дядей и даже поддерживать его, он давно перестал это делать, когда понял, что все его попытки разбиваются о ледяную стену отчужденности и недоверия. Даже когда дядя пытался казаться вежливым в чьем-либо присутствии, не почувствовать этот холод было невозможно. Тем удивительнее было то, что едва они оказались в гостиной, дядя прошел к камину, сократив расстояние между собой и Бастианом, развалившимся в кресле, хотя обычно старался держаться подальше.
Как будто даже тут старается не выпускать из виду, подумал бастард.
Благодарно кивнув слуге, чьими силами на столике перед камином показался поднос с вином и закуской, он взял один и бокалов и отпил вина.
- Думаю, отец сейчас тоже был бы не прочь сбежать из главного зала и присоединиться к нам, - с улыбкой заметил Бастиан, смакуя вино.
Оно было ничуть не хуже того, что подавалось в главном зале гостям, разве что оставляло приятное сливовое послевкусие. В последний раз Бастиан пил сливовое вино лишь на Фрисландских островах, поэтому сейчас был приятно удивлен, и позволил себе еще один глоток.
- Если бы Гастон был здесь, думаю, даже он не выдержал бы второго такого приема, - усмехнулся он при этом, однако опущенный взгляд и уголки губ могли говорить, что несмотря на подобную шутку, сам он не особо был весел. - Война сильно изменила его. Мне все было интересно узнать, как он будет держаться при дворе без своей привычной напыщенности, когда вернется - он ее изрядно подрастерял, настолько, что даже сам научился над этим шутить. - Последовала небольшая пауза. - Жаль, что так и не довелось узнать.
Задумчиво пожевав нижнюю губу, Бастиан снова отпил вина и подался вперед, уперевшись локтями в колени, продолжая держать бокал в ладонях.
Хоть Гастон погиб год назад, после чего его тело отбыло сюда, в Ажентер и были даже проведены скромные похороны, официальные проводы состоялись лишь сейчас, почти что на годовщину его смерти. Уже похоронивший и отпустивший брата Бастиан, чувствовал себя так, будто какие-то злые силы заставляют его вновь проживать непростые чувства, возвращаясь мыслями ко дню, который и без того все еще порой является ему в тревожных снах, о котором он и так силился не думать слишком много. Забавно, что имя этим злым силам - правила дворянской жизни. Той жизни, от которой Бастиан всегда был далек, и не особо-то страдал из-за этого. Удивительно как такие вещи могут стать причиной головной боли, хотя ты даже не имеешь к ним прямого отношения! Хотя в последнее время у мужчины были причины начинать в этом сомневаться...

Отредактировано Bastian Rosh (2018-08-24 03:05:35)