Могильная плита, которой Эмар касался лбом, обжигала холодом. И всё же он не уходил. В подземном склепе, в каменных объятьях старых стен, спала женщина, которую принц когда-то любил больше жизни, и мальчик, которой мог бы вырасти образцовым рыцарем. Таким, каким ещё недавно был его отец.
Если бы Эмар смог заплакать, стало бы легче. Но слёз не было, давно не было. Только стоял ком где-то в горле, мешающий плакать, говорить, дышать.
- Я его ненавижу, Маргарита, - слова выходили тяжело, с хрипом. - Слышишь? Ненавижу. Ему плевать на твою память, ему плевать на мой траур. Он уже всё решил за меня.
"Он"- это, конечно, Фредерик, которому мало было развернуть вверх тормашками всю военную машину Орвена. Чтобы мир с Аэнором был как можно прочнее, он решил женить короля на северной принцессе. То, что у Филиппа уже была невеста, его не остановило. Жанну Моро, ставшую ненужной, лишней, было решено отдать в жёны другому родовитому жениху. В королевской семье такой был только один. Эмар. И кому есть дело, что не нужна принцу новая жена, пусть даже она молода и красива, кто заметит, что в сияющих латах домой вернулся не рыцарь, не герой, а одержимый войной параноик?
Если бы Эмар ещё мог чего-то желать, то он пожелал бы дочери лорда Моро другого жениха. Того, кто действительно сможет её полюбить.
Эмар наконец выпрямился, приложил пальцы сначала к губам, потом к вбитым в ледяной камень словам.
"Сохрани моё сердце - оно билось для тебя и умерло с тобой".
Маргарита больше никогда не улыбнётся мужу. Тьерри больше не будет упрашивать отца взять его с собой в поход. Эмар больше никогда их не увидит. Прошло больше пяти лет, а боль не ушла. Она никогда не уйдёт. И темноглазой Жанне не прогнать кошмары от изголовья своего нового суженого, нет у неё таких сил. Откуда им взяться?
Королевской невесте скажут в последнюю очередь. Фредерик наверняка уведомит её каким-нибудь указом или фальшиво-сочувственным письмом. Филиппу скажет лично, да ещё и убедит короля, что брак с северянкой Рагнильд будет похож на сказку. Солжёт, как всегда.
"Я сам ему скажу", - решил Эмар и, отвернувшись от надгробия жены, вышел из склепа. Тело болело, шрам на боку жгло как огнём, но мужчина шёл быстрым решительным шагом, никак не выдававшим, что здоровье лорда-командующего пока что пребывает в состоянии, далёком от идеального.
В покоях короля уже зажглись свечи. Слуги встретили принца почтительным поклоном.
- Доложите Его Величеству, - коротко велел Эмар. - Дело отлагательства не терпит.
Дело терпело. Потерпело бы ещё пару дней - до того самого вежливого письма, которое навсегда разлучит два юных сердца. Эмар видел, что Филиппу понравилась невеста, к Жанне король относился с такой трогательной заботой, что Эмар невольно вспоминал себя восемнадцатилетнего. Когда-то он так же ухаживал за Маргаритой.
Именно поэтому Филипп заслуживает узнать эту новость сейчас. Не от Фредерика, а от того, кто действительно сочувствует - потому что помнит, потому что сам пережил подобное однажды. И всё же, разговор с вестей о Жанне начинать не следовало.
Когда Эмара впустили в покои короля, дядя коротко склонил голову - напоминая Филиппу, что родич родичем, а король здесь всё-таки один - и уселся в предложенное кресло.
- Я хочу поговорить с тобой о лорде-регенте, - осторожно начал Эмар. Двери в покои были плотно закрыты, но принц бы не поручился, что к створкам не прижимается пара-другая ушей. У Фредерика повсюду были шпионы. - Как тебе известно, дорогой мой племянник, Фредерик по своей инициативе заключил мир с Аэнором. Скажи, известно ли тебе, какова цена этого мира?