Эмелина не любила столицу. Здесь было слишком шумно, слишком много людей. Хотя, непонятно, как давно она стала сторониться таких вот сборищ? Ей всегда нравились танцы, блеск драгоценностей и веселый смех. Как бы не так, война сломала многих, даже тех, кто не держал в руке свое оружие, направив его в сторону вражеского горла. Каждая из трех сестер Амьен многое потеряла на этой войне. И сложно сказать, кому из них было тяжелее всего.
Сложно было сказать, какие чувства испытывала Эмелина, когда увидела подготовку к грандиозному торжеству в честь матери короля. Да, можно было оценить этот щедрый жест Его Величества, ведь всему виной был именно он. Людям нужен был праздник, они многое пережили и заслужили подобное. Можно было выдохнуть. Но действительно ли было все настолько просто? Народ всегда обладал весьма короткой памятью на происшествия, всегда с радостью забываясь в чем-то, лишь бы не думать о плохом. Такие уж были люди, ничего с этим не поделаешь.
Еще два дня назад, когда она приехала в Везер с отцом и Гидеоном, удалось встретиться  с сестрой и по праву оценить размах торжества. Люди уже тогда не могли скрывать улыбки, а тщательно вычащенные лучшие платья так и мелькали перед глазами, радуя взор. Эмелине куда приятнее было смотреть сейчас на цветочницу, чьи румяные щечки так аппетитно смотрелись на загорелом под летним солнцем лице, чем на идеально подобранный образ светских дам, которые вряд ли оценили простое платье обычной женщины с улицы.

На ней же самой сейчас было платье цвета рубина, изящно вышитое серебром, все в цветах Амьенов. Тонкую девичью шейку удачно украшало подобранное колье, а где-то в аккуратной прическе затерялись пара жемчужин. Что же, как говорил отец, нельзя было показывать никоим образом бедственное положение семьи. Все должно выглядеть достойно, как, впрочем, и всегда.
Нежная ручка Рианнон была в ее руке, Эмелина поглаживала кончиками пальцев тыльную сторону ладони сестры, о чем-то негромко с ней переговариваясь. Но тут их прервала приятная неожиданность:
- Ах, я так надеялась вас увидеть здесь, - Элиана уже летела навстречу сестрам, умело лавируя между расхаживающими по залу беседующими людьми.
Эмелина позволила себе совершенно не по этикету обнять сестру. Все же, не виделись они очень давно, но почему-то встретиться с Элианой не удалось, она, судя по переданной записке, была какое-то время больна, по тому и не смогла присоединиться к моциону сестер за обновками перед праздником.
- Эли, ты прекрасно выглядишь, и отлично себя чувствуешь, как я погляжу, - она улыбалась, радуясь, что сейчас был редкий в последнее время миг, когда сестры были в сборе. - Ты редко пишешь о своих делах, совсем забыла про нас. Как тебе здесь, рядом с королем? - конечно, вряд ли Элиана действительно часто видела Его Величество, но, все же, при дворе ей было очевидно не скучно, глаза сестры блестели, будто она нашла самую таинственную тайну, как в детстве.

Взгляд Эмелины тем временем искал фигуру Гидеона. Сердце ее билось так быстро, словно она боялась упустить призрака из ладоней, снова поверить в тот кошмар, что когда-то мог стать ее будущим. Она верила, что ему удастся уговорить отца. Разве мог Единый так жестоко шутить? Снова вернуть его и ей и тут же забрать. Нет, так было бы решительно невозможно.
- Что случилось, дорогая? - Элиана заглядывает в лицо Эмелине, но та лишь смущенно прячет взгляд. Негоже думать лишь о собственной судьбе, когда рядом два самых близких человека, с которыми столько можно обсудить.
- Все в порядке, я просто искала отца, - она снова улыбается, как ни  в чем не бывало, но почему-то была уверена, что цепкий взгляд сестры провести невозможно. Эли лишь качает головой, пригрозив младшей пальчиком, обтянутым в тонкий шелк.
Эмелина постаралась перевести тему, расспрашивая о делах Элианы, и ей и правда было бы интересно слушать про дворцовые интриги и подковерную борьбу, тем более рассказанную устами сестры, но почему-то сердце ее взволнованно билось, не давая сосредоточиться на разговоре до конца.

Бальтазар никогда не покидал пределов Ариана. Никогда не выезжал дальше леса, в котором его господа любили охотиться, и, конечно, никогда не вилле по-настоящему больших городов. Юноше свой-то город у дома Великого Лорда казался не маленьким и гостунаселенным. А уж праздники в доме Великого Лорда тоже проходили на славу, всегда было весело, шумно и сытно, хотя до этого слугам в доме приходилось изрядно потрудиться. В силу природной скромности и грамотно привитой храмовниками привычкой занижать свои возможности Бальтазар и подумать не мог, что когда-нибудь очутится в столице Орвена. Да и не просто «когда-нибудь», а в день празднования дня рождения Ее Величества королевы-матери! Звучало невероятно. Когда мальчику только сообщили, что он будет в числе сопровождающих семью Великого Лорда на торжество, он даже не поверил, переспросил несколько раз, а только потом ужасно обрадовался и, наконец, заслуженно начал собой гордится. Ведь даже слуг на такие мероприятия подбирают тщательно и абы кому, к кому нет доверия, не поручат сопровождать благородную семью на торжество такого уровня. Да, он поедет как помощник конюха, а не как личный слуга кого-то из господ и вряд ли увидит само Его Величество и точно не побывает в замке, но Бальтазар не думал, что вообще когда-нибудь окажется в столице. Ему пока хватит для первых впечатлений. Тем более очень много разговоров ходило о готовящемся в столице празднике.
Дорога выдалась не простой, а непривыкшему к долгим переездам слуге было особенно не просто. К тому же оказавшись в столице, прежде чем завалиться спать, надо было проследить за тем, чтобы лошади были устроены, накормлены и напоены, и, наверное, только это обилие работы днем помогло Бальтазару уснуть крепким и спокойным снов в эту ночь. Уж больно было волнительно перед праздником, очень уж хотелось посмотреть на столицу. Было столько ожидания, столько предвкушения, что утром мальчик все равно проснулся гораздо раньше обычного. Но это было только кстати, он успел выполнить свою работу, а потом под отечески строгим взглядом конюха привел себя в «божеский вид» и, наконец, был отправлен на все четыре стороны.
Людей и, правда, было очень много. У Бальтазара разбегались глаза от количества красок, улыбок и смеха вокруг. Играла музыка, кто-то танцевал, кто-то смотрел выступление скоморох, а кто-то уже явно был готов выступать вместе с ними. Мальчик никогда не видел ничего подобного и тоже улыбался широко насколько мог, с другими мальчишками примерно своего возраста махал проезжающим в каретах, и уплетал сладости, названия которых не знал и которые никогда раньше не пробовал. Было вкусно, весело и совершенно удивительно. Бальтазар не помнил себя от радости и впечатлений, которые он получал, просто прогуливаясь по ярмарке и наблюдая за другими участниками торжества.
Конечно, кроме зевак, продавцов и музыкантов, на улицах города было много королевской стражи. И какие на них были красивые одежды, как гордо они носили герб их короля и осторожно ходили сквозь толпу. На стражников мальчик тоже засматривался. А виной такому вниманию к гвардейцам короля был господин Бастиан, который в периоды коротких возвращений в дом отца успел наговорить слуге того, что заставляло Бальтазара расширять границы своего маленького и простого мира. И пусть не все слова господина Бастиана мальчик считал правильными и не все понимал, но все запоминал, ко всему прислушивался и стал очень искренне уважать и в какой-то степени привязался к господину с чудачествами. Поэтому, да, гордые мужчины в форме короля тоже привлекали внимания юноши, и как мальчик был удивлен, когда среди толпы, в форме гвардейца, увидел своего господина. Глупость и безрассудство часто идут под руку с юностью, а тут еще и сама обстановка располагала к глупым поступкам. Поэтому мальчик пробрался чуть поближе к мужчине и помахал рукой для привлечения внимания. Думать о том, как он себя ведет, Бальтазар будет потом.
- Господин Бастиан, господин Бастиан, - юноша широко улыбался и даже не забыл чуть поклониться сыну Великого Лорда. – Здорово, да? – мальчик еще раз оглядел площадь глазами, а потом протянул мужчине кулек с засахаренными орехами. – Хотите? Вам можно? Я таких больше не видел.

Даже подойдя к границе позорной бедности настолько близко, что можно стало разглядеть происходящее в мире считающих монеты и выбирающих что подешевле, лорд Ивен Амьен не утратил привычек знатного богача. Напротив! Он соблюдал их так скрупулёзно, что делался самому себе смешон. И всё равно продолжал.

Поездка в столицу всегда предопределяла новые возможности, поскольку никогда нельзя знать заранее, что может приключиться в большом городе и с какими людьми Единый уготовил ему встречу — на беду или к удаче. Присутствие же на празднестве в королевском дворце представлялось делом едва ли не чести и показателем престижа семьи Высокого лорда. И пусть их наряды были перешитыми (но подогнанными очень добротно), а драгоценности — не раз и не два видавшими свет, Амьены не так часто бывали в Везере, чтобы и первое, и второе успело примелькаться. Сложнее было с дарами для матери короля, но и эту трудность успешно преодолели.
И два дня, что были запасены для подготовки к приёму, лорд Ивен провёл в визитах к старым знакомым по славному боевому прошлому и не менее блистательной жизни хозяина серебряных рудников. С одной лишь целью — занять себя чем-нибудь ещё, кроме тревог, и выяснить, как обстоят дела. А ещё представить высшему свету свою молодую жену в качестве леди Амьен и произвести впечатление безоблачного счастья.

Но о привычках. В их перечне значилось следующее: никогда не появляться на торжестве слишком рано, идеальное время прибытия — незадолго до выхода монарха. Таким образом можно избежать ненужных пересудов и утомительного обмена любезностями, изобретать которые требовалось на ходу и остроумно.
Потому Ивен и отправил свою младшую дочь вперёд, объяснившись долгими сборами супруги — мол, леди переживает перед первым большим выходом в новом качестве. И явилась чета Амьенов под руку, вальяжно и не торопясь, сверкая фамильным колье в три ряда на шее «прелестной леди Амьен» и новыми пряжками на бальных башмаках «блистательного лорда Амьена». Как раз вовремя — перед тем, как среди знати началось волнение, предвкушающее выход монаршей особы.
Оставив супругу несколько позади и давая ей шанс поздороваться со знакомыми дамами без стеснения, он подошёл к дочерям со спины и едва подавил шутливый порыв испугать девиц, как делал это лет пять назад, когда все они ещё носили его фамилию. Вместо этого полагалось раскланяться.

— Леди Рианнон, вы слишком обворожительны, извольте блистать не так решительно: вы рискуете затмить ползала и вызвать у благородных матрон преждевременное несварение от зависти, дайте же им шанс спокойно дожить до банкета, — он нарочито церемонно поцеловал руку старшей дочери, отвесив ей поклон по всем правилам дворцового этикета, как знатной замужней даме. Ещё бы спрятать смеющиеся глаза — и был бы образец галантного кавалера, останется лишь смахнуть пыль провинциальной жизни и можно цитировать на турнирах.
— А вы, леди Элиана, цветёте подобно целому розарию вместо одного цветка, умерьте же свои аппетиты — или это столичная жизнь вдали от скучного отца вас так распалила? Душа моя, это же почти неприлично, пожалейте ваших кавалеров, ведь они не удержатся от дуэли и перебьют друг друга, вы лишаете королевство цвета его молодости, — Ивен окинул среднюю дочь оценивающим взглядом, словно пытался угадать, сколько стоит её наряд. Поцелуй, доставшийся её запястью, был чуть более фривольным: всё же придворная дама, да и к тому же молода, вдова, а значит, наиболее свободна из всех них.
— Что же до вас, леди Эмелина, то долгие речи тут излишни: вы столь неприкрыто светитесь, что свечам в парадной люстре пришло время позорно капитулировать и скрыться с глаз, берёте ли вы на себя ответственность вмешаться в придворный протокол таким образом или свалите это бремя на мои плечи? — он откланялся в третий раз, поцеловал девичье запястье и наконец выпрямился. Те, кто знал лорда Ивена хорошо, могли с лёгкостью понять, что сейчас, шутливо отчитывая дочерей за их избыточную красоту, он счастлив настолько, насколько способен. Бедственное положение Ажентера, предстоящие беседы — включая деловой разговор с Великим лордом Дагвортом, неустроенные судьбы детей и все прочие перипетии светской жизни словно бы сделали шаг назад, покорно скрываясь в тени и признавая перемирие, пусть и недолгое. Для полноты картины не хватало лишь сына, но гвардейская служба почётна, и с отсутствием наследника (во всех подходящих смыслах) можно было пока примириться.

— Пойдёмте же вперёд, милые дамы, негоже нам выглядывать из-за спин: совсем скоро мы будем приветствовать Их Высочества, Величества и всех, кто до нас снизойдёт, — Ивен предложил жене руку (жестом вовсе не предлагающим) и стал вежливо, но настойчиво прокладывать дорогу ближе к центру залы для себя и своих дочерей. Туда, где откроются высокие двери, ведущие в лабиринты королевских покоев, и по парадной дорожке пройдут венценосные особы. Семейству Великого лорда полагается встречать их одними из первых, и лорд Амьен не собирался отказываться от своих привилегий.

Отредактировано Iven Amiens (2018-08-26 23:54:42)

[float=left][/float]Не только Великие лорды почтили визитом такой грандиозный праздник. Процессия мессалонских послов прибыла ко двору, чтобы преподнести дары в честь здравия королевы. Пряности, шелка, драгоценности южных ювелиров - постарались послы на славу. Пока присутствующие лишь с любопытством водили носами на непривычные запахи, послы шептались, с каким-то странным подозрением посматривая на гостей короля.
Король не заставил себя долго ждать. И вот, следуя указам своих традиций, послы открывают сундуки один за одним. Роскошные, вышитые драгоценной нитью, шелка в первом. Второй открыл взорам изящные южные драгоценности, в Мессалонии всегда умели работать с камнями. Ну а третий... Третий не поддавался рукам посла, все застыли в нетерпении, чувствуя непривычный запах, то и дело прорывающийся из-под крышки. Что же это? Новая специя, о которой в Орвене не знали? Или что-то другое?
Тем временем, на ярмарке все шло своим чередом. Люди веселились, ни в чем себе не отказывая. И лишь зоркий взор  Бастиана замечает юркую тень, что проскользнула к стенам дворца. Кажется, это непрошенный гость. Может, его случайному компаньону, Бальтазару, известно больше, не зря же мальчик так побледнел?

Сперва Бастиана немного смутило то, что его и его людей поставили охранять внешнюю часть королевского дворца, однако чем больше он думал о том, что могло бы его поджидать внутри, тем больше он понимал, что сама судьба (или прямое начальство, намеренно или нет) сжалилась над ним. Внутри, помимо огромного сборища самых разных представителей аристократии и королевского двора, Бастиана, который сперва думал, что праздник может быть хорошим поводом повидаться с сестрами и буквально восставшим из мертвых Гидеоном Ламарком, поджидали бы по большей части расшаркивания и вежливые приветствия, от которых пересохший язык вскоре погнал бы его дегустировать вино. Ко всему прочему, он наверняка рискнул бы оказаться между молотом и наковальней: между отцом и лордом Дагворта. Рано или поздно, конечно, при определенном стечении обстоятельств он все равно окажется на этой позиции, однако перспектива весь день держать спину прямее, а подбородок выше, взвешивая каждое слово и ловя на себе взгляды благочестивой знати, среди которой только ленивый, наверное, не прознал благодаря слухам о его нынешнем положении, не сказать чтобы сильно радовала. Посему всевозможные печали очень быстро отошли на задний план, и даже то, что ему предстояло провести этот день в стороне от праздника, стоя под яркими лучами сентябрьского солнца, и стараясь не думать о том, что даже облегченная для этого сезона гвардейская форма заставляет попариться, не портило ситуацию. В конце концов, вечером их гвардейская братия, пользуясь таким замечательным поводом как день рождения королевской матери, явно не откажет себе в массовом набеге на везерские пабы и бордели...
Слегка улыбаясь своим мыслям о предстоящем вечернем разгуле, Бастиан продолжал следить за площадью, периодически поглядывая в сторону дворцовых стен, от которых празднующих на площади отделял десяток-другой метров - как раз столько, чтобы прибывающим каретам было где проехать и развернуться. Но внезапно его приятные мысли оборвались знакомым голосом.
Сместив взгляд на отделившуюся от толпы празднующих - танцующих, пьющих и поедающих сладости людей, - фигуру, Бастиан улыбнулся, узнав в ней Бальтазара. Юноша, как и несколько других слуг, прибыл в Везер вместе с отцом и его новой супругой, остановившись в столичной резиденции Амьенов, и сейчас, как и все члены этой семьи, кровные или нет, принимал участие в празднике. И выглядел счастливым как никогда.
- С радостью, если обещаешь приберечь их до вечера, - переглянувшись с товарищем из гвардии, стоящим в нескольких метрах от него, на чьих губах появилась усмешка, Бастиан постарался не слишком выставлять напоказ свою. Говорить юноше о том, что он, вообще-то, на службе, он не стал, подозревая, что тот и без его участия сможет прийти к таким выводам. - Как тебе праздник? - поинтересовался он у парня, поднимая взгляд на толпу. - Говорят, к празднику рождения Ее Высочества в столицу прибыли сладости даже из Мессалонии.
На площади что-то хлопнуло, в воздух полетел сноп разноцветной бумаги, а затем музыку заглушил громкий смех толпы и аплодисменты. Артист на длинных ходулях, разодетый в яркие одежды, карикатурно проделывал то же самое.
- Смотри, осторожнее, - подал голос товарищ Бастиана, которого звали Одрик, обращаясь к Бальтазару, - говорят от их сладостей прыщи на лице с целый нос вырастают! Вот переешь - и ни одна девчонка на тебя больше не посмотрит, пока сыпь не спадет. А держаться она будет месяц, не меньше!
- И это так же верно как то, что от кальвадоса мужчина может любить женщину до утра без единого перерыва, - явно намекая на какую-то историю, язвительно заметил Бастиан, на что его товарищ что-то обиженно пробурчал и отмахнулся, нахмурив брови. Сам же Рош, явно сдерживая улыбку в пределах разумного, снова обратился к юноше, который вдруг как-то внезапно побледнел: - Надеюсь, ты ему не поверил?..
А потом он вдруг оглянулся.
Он сам не знал, что заставило его сделать это. Возможно он сделал это машинально, возможно - по старой привычке, желая знать, что творится за спиной, а возможно что-то во взгляде Бальтазара подтолкнуло его к этому. Будь тут какой-нибудь священник, он бы точно сказал, что это божий промысел, что сам Единый повернул его голову в нужную сторону, позволив увидеть то, что прошло мимо внимания других. Был ли это божий промысел или дело было в чем-то другом, но Бастиан успел увидеть фигуру в неброской одежде, воровато скользнувшую в дальнюю арку, через которую прежде проезжали все подходящие ко дворцу кареты. Прежде там также стояли гвардейцы, чей задачей было встречать гостей, однако сейчас, когда все гости прибыли, их определили в иное место и арка оставалась без внимания.
- Наши ведь стоят у всех входов во дворец? - повернувшись к товарищу, спросил он, хотя и знал ответ.
- Ну да, - явно почувствовав смену настроения, как-то неуверенно отозвался тот, хотя так же как и Бастиан отлично знал ответ. - А что?
- Надеюсь, что ничего, - отозвался мужчина, а затем быстрым взглядом пробежался по площади. И особенно по людям, стоящим в стороне от главного действа.
Вроде все спокойно. Люди радуются, веселятся, играет музыка, никто молча не переглядывается, не косится в сторону дворца, и не пытается выглядеть занятым, забывая концентрировать на чем-то взгляд...
Бастиан делает неуверенный шаг назад.
- Может скажешь, что происходит? - за раздраженным тоном в голосе Одрика читалась тень волнения.
- Пока ничего. Я схожу к восточному входу, проверю кое-что, - поворачиваясь к товарищу и указывая на него рукой в кожаной перчатке, Бастиан твердо добавляет: - Оставайтесь на своих местах. Ваша задача - следить за площадью, ясно?
- Твоя тоже, товарищ командир.
- Я знаю.
Бастиан знал, что Одрик не сильно его жаловал, потому что пробыл в гвардии уже несколько лет, а теперь был вынужден подчиняться Бастиану, которого поставили ему в командиры едва он только оказался в рядах гвардейцев, хотя и был на год младше. И все же он был хорошим гвардейцем, и не позволял своему личному отношению диктовать ему неподчинение приказам.
- Я туда и обратно, - надеясь, что не переживает из-за какого-то пустяка, пажа или запоздавшего слуги, Бастиан посмотрел на Бальтазара, который выглядел напуганным, а затем привычным движением хлопнул его по плечу. - Ни минуты покоя, а? Возвращайся назад, а то глядишь, все орехи пожрут.
Подмигнув ему, он развернулся и быстрым шагом двинулся в сторону арки. Улыбка, секунду назад игравшая на его лице, исчезла. Он шел и чувствовал, как сердце набирает ритм.
Не беги, говорил он себе. Не беги, на тебя могут смотреть. Не беги, бегущий гвардеец пугает людей...

"Просто слуга. Ничего важного. И ты получишь по шее за то, что оставил пост из-за мелочи..."

Отредактировано Bastian Rosh (2018-08-29 15:08:35)

Шутливый тон отца несказанно радовал, они с Рианнон давно расстались и лишь изредка обменивались письмами, увы, но семейная жизнь и новые обязанности полностью затянули в бешеный водоворот, совсем не оставляя времени. Дочь скучала по своему отцу, хоть и понимала, что как прежде уже никогда не будет. Лорд Амьен не посадит ее на колени, не будет улыбаться, пока она рассказывает всякие детские глупости. Век невинности и счастья короток, ушедшего не вернуть, остается лишь бережно хранить воспоминания и надеяться, что семейные связи не истончатся с годами. — Лорд Амьен, вы старый хитрый лис! — С легким укором говорит Рианнон отцу, наблюдая, как он раскланивается перед своими дочерьми. Даже в свои годы он был красив и элегантен, многие дамы с интересом на него поглядывали. Амьены всегда умели держать лицо, даже, когда сил на это совсем не было. — Ваши речи столь сладки и искусны, что иным кавалерам вас не превзойти. — Они шутливо обменивались любезностями и просто наслаждались редким моментом, когда семья была в сборе. Да, Гастон покинул их, а Бастиана она пока не могла представить рядом с ними вот так, официально, как полноправного члена семьи, более того, наследника. Если подумать, то наследником Серебряного Края должен стать ее сын. Ребенок, которого она носит под сердцем, который объединит два великих дома, став влиятельнейшим из землевладельцев. В то, что молодая жена отца понесет ребенка, Рианнон не сильно верила. Она жалела бедняжку, уже давно не злилась, понимала, что юная девушка лишь жертва обстоятельств и не более, она не виновата, что пришла в семью, где было столько потерь. Леди Амьен не заслужила их холодного и местами пренебрежительного отношения, но увы, только это она и может получить. Стоит отдать ей должное, Розалинд выдерживает удары судьбы с достоинством. После того, как Ри сама вышла замуж она сильно переменилась в своем отношении к мачехе и более не считала ее чужой, хоть и родной никогда не назовет. Сложно быть женщиной в этом мире, особенно, слабой женщиной. Одинокой, оставленной, опечаленной, отношениями опостылевшими отягощенной. Сложно, очень сложно.

По счастью, король не заставил себя долго ждать. Он был юн, очаровательный, вел себя непринужденно и столь разительно отличался от лорда-регента. Трудно будет королю отвоевать свой трон, но то не касалось Рианнон, их земли приносили доход и были достаточно далеки от столицы, чтобы не влезать в политику. Да и Стефан не шибко любит всю эту грязь, по крайней мере так было раньше, что же он захочет делать теперь, когда выбор не столь велик, Рианнон не могла сказать. Стоило только подумать о муже и он оказался подле своей супруги, протягивая ей руку. Леди Моро улыбнулась сестрам и, вместе с мужем, поравнялась с отцом. Теперь они были равны по статусу, она не только дочь, но супруга Великого Лорда и обязана выказать свое уважение королю. Пожалуй, она впервые предстает перед высшим обществом в качестве Леди Морленда. Да, прежде были небольшие рауты и даже визиты во дворец, но никогда еще она не была окружена столь большим количеством знатных дам и господ, ей было немного неуютно и страшно, но Стефан стоял рядом и уверенно держал ее за руку, показывая, что ничуть не сомневается в ее силе. Пока они прокладывали себе путь в первые ряды, Ри смогла вернуть себе душевное равновесие. Все же ей было далеко до младшей сестры, Элиана чувствовала себя в светском обществе как рыба в воде, Рианнон же приходилось прилагать огромные усилия, чтоб не ударить в грязь лицом и не опозорить отца и супруга.

Но зря она волновалась, сейчас никто бы и не заметил, станцуй она в центре зала, ибо мессалонские послы полностью овладели вниманием публики. Они открывали один сундук за другим, поражая собравшихся щедростью хана и изыском, присущем лишь южным ювелирам. Рианнон и сама завороженно смотрела на экзотические наряды, ткани, драгоценности, на замысловатые головные уборы послов и на из необычные одежды. Ей было любопытно, впрочем, как и многим. Она даже не сразу заметила тошнотворный запах, медленной змеей ползущий по залу. Риа прикрыла лицо веером, чтоб никто не заметил как морщится ее носик, однако Стефан и Эмелина не оставили этот жест без внимания. — Все хорошо, не стоит волноваться. Но что так может пахнуть? Обычно, мессалонские пряности и масла куда приятней. — Рианнон посмотрела на мужа, который недовольно хмурил брови, словно догадывается о причинах столь отвратительного запаха, но он ничего не предпринимал, дожидаясь, пока послы сладят с замком.

Отредактировано Riannon Moreau (2018-08-31 20:24:07)

Вновь замечать узнавание во взгляде мужчины было приятно. Пусть Бальтазар и сейчас находился под большим впечатлением от праздника, на которой ему волей случая и семьи Амьен удалось попасть, но все же понимать, что с кем-то можно разделить эти приятные, новые эмоции, тоже оказалось не мало важно. Одно дело шататься между незнакомыми людьми в одиночку, восхищаться фокусами и выступлениями, хлопая артистам вместе с остальными прохожими, и разбирать сладости, которых никогда не видел даже, и потом в одиночку наслаждаться новыми вкусами. И совсем другое - немного с кем-то поделиться свой радостью, своим восторгом, чем-то совершенно непередаваемым словами, но что отражалось в счастливых глазах мальчишки. Тем более приятно разделить эмоции с человеком, которого вы цените и безгранично уважаете, а что-то подобное юноша как раз и испытывал к сыну своего господина. Господин Бастиан был не тем человеком, к которому в любой другой момент Бальтазар смог также спокойно обратиться. Но господин Бастиан был тем, кто способен понять живые эмоции мальчика, и тем, кто знал Бальтазара достаточно хорошо, чтобы понимать, что слуга не хотел ни отвлекать господина, ни как-то уязвлять его перед соратниками. Все-таки Бальатазр еще оставался юношей, чей жизненный опыт замыкался на одном городе и на одной семье, которой он служит. А тут вдруг оказалось, что мир больше, эмоций больше, вкусов больше. Конечно, этим хотелось поделиться, и вряд ли кто-то слушал когда-либо Бальтазара внимательнее господина Бастиана.
- А, да, конечно, господин, - мальчик продолжал улыбаться, не смотря на то, что при любом другом оружении тут же бы смутился из-за глупости своего предложения. Однако сегодня был не тот день, когда юношу стоило ругать за излишнюю эмоциональность и мужчина, видно понимая это, поддержал разговор со слугой своего отца. - Очень здорово! Я столько всего и сразу никогда не видел! Там, - Бальтазар махнул рукой в глубь площади, - и музыку играют, и фокусы показывают и смешный сценки разыгрывают. Очень здорово, - юноша говорил громко, с очень довольным и счастливым видам. Разве что реплика о сладостях из самой Мессалонии заставило лицо мальчишки удивленно вытянуться. - Да нууу, врут поди. Это же очень далеко. От туда ничего не привезти, - с сомнением заявил Бальтазар, чьи познания о мире были очень ограниченны. Юноша хотел было еще сказать, что на площади угощают даже вкусным вином с пряностями, а ведь это дорого, однако друг, скорее всего, господина Бастина заговорил первым. Бальтазар сначала задорно улыбался незнакомому мужчине, который влез с непрошенными советами, слуга даже что-то хотел ответить, но господин Бастиан его опередил. А потом бам! Бальтазар вздрогнул, обернулся и застыл. Ему показалось? Показалось же? На мальчика внезапно обрушились воспоминания о сне, который Бальтазар не хотел бы вспоминать. Тот сон был с особым оттенком, которого слуга не понимал, боялся и избегал. Однако сейчас страшная сцена из сна так ясно стояла перед глазами юноши, что он побледнел и на какое-то мгновение выпал из реальности. Его ладони вспотели, а взгляд замер в точке, где проскользнула страшная тень, точь в точь как во сне. Только крови кругом не было. Совсем не было. Может показалось?
Хлопок по плечу заставил Бальтазара отреагировать на реальность, и мальчик рассеянно посмотрев на мужчину пробормотал:
-Да, господин, назад и орехи, - юноша и правда засунул руку в пакетик и даже положил в рот очередную сладость, как вдруг его словно обдало холодной водой. Догадка Бальтазара была страшная. Ужасная. Но что если верная? Ведь может случиться трагедия. А он будет знать о ней и молчать, как молчал все эти три года о том, что видел на постбищах Амьенов? Тогда так ли он любит свою семью и своего короля, если позволяет себе бездействовать при таких тревожных знаках. Ведь кровь была не здесь, она была не на улице. Она была в парадной зале. Да, Бальтазар был уверен в очень красивой и большой зале, в которой слуга никогда раньше не был. Но сон так быстро прервался. Был ли он вообще? И как объяснить свою тревогу? Но прежде, чем юноша нашел ответы на эти свои вопросы, он уже сорвался с места и побежал вслед за господином.
Бастиана юноша застал уже у ворот. Точнее как застал, мальчик врезался в него. Бальтазар никак не мог взять себя в руки, плохо понимая, что он делает и правильно ли он делает. Но ведь нельзя же просто стоять или вернуться развлекаться. Если есть хоть какая-то возможность… Он сможет объясниться, хотя бы перед господином Бастианом.
-Господин, господин, - мальчик затараторил, хотя из-за бега дыхания ему не хватало. - А ведь зал в замке, где торжество, тоже охраняют? И в самом зале стража есть, да? И с Его Величеством и Его Милостью? Ведь не только внешние стены охраняют? Там же ничего не может произойти? - воздух закончился, и Бальтазару пришлось замолчать, чтобы перевести дыхание. Правда после минутной задержки мальчик все так же взволнованно глядя на господина и  уже более спокойно, но все с той же тревогой в голосе добавил, оглянувшись в сторону, в которой скрылась тень. - Мне кажется, что может что-то плохое произойти. Я не могу объяснить. Это... Это как интуиция. Вы же можете убедиться, что все в порядке, да, господин?

Отредактировано Balthazar (2018-09-02 10:36:03)

[float=left][/float] К тому моменту, как посол справился с замком на сундуке, самые чуткие дамы уже готовы были лишиться чувств, а кто-то особо впечатлительный действительно пытался это сделать. Но, благо, не случилось непоправимого, по непроницаемым лицам мессалонийцев нельзя было понять ничего, то ли они задумали такую реакцию, то ли просто боялись показать свои эмоции.
Наконец, крышка сундука откидывается и все послы резко бледнеют. Затем уже и орвенцы с любопытством смотрят в нутро сюрприза, зажимая носы платочками. Там, посреди пучков трав и мешочков специй, можно разглядеть кровавые потеки и где-то там, внутри, что-то непонятное виднеется среди подарков, чуждое и неприятное. Посол тянет руку, вытаскивая неожиданный подарок, которого не должно было быть в запечатанном сундуке на празднике короля. И тут же отбрасывает в сторону, как гадкую змею... некогда ухоженную, окровавленную человеческую голову. Аромат специй и трупный яд смешивались в причудливом вихре, выдавая этот тошнотворный запах.
Одна из дам тут же вскрикивает имя одного из лордов-знаменосцев, частенько бывающих при дворе, именно его голова сейчас прокатилась по полу в сторону встревоженных гостей.

Бастиан спешит за темной фигурой, которая будто слишком хорошо знакома с замковыми лазами. Догнать мужчину почему-то не получается, как быстро он бы не старался его преследовать. Вся гвардия сейчас была либо на ярмарке, либо в главной зале, охраняя покой лордов и леди. Пара поворотов, узнавание приходит слишком поздно. Человек выбирается на плохо освещенный проход едва ли хорошо огороженный от залы, где и был сейчас король. Пара быстрых шагов, ему остается совсем немного до мощного светильника на несколько десятков свечей, которые давали так много света, но и были по истине огромными. Бальтазару именно этот момент виделся во снах, если присмотреться, то можно заметить, что какой-то умелец умудрился срезать часть толстой цепи, удерживающей произведение искусства под потолком. Ну и, конечно, пара толстых канатов, оставленных на всякий случай.
Человек, который схватился за один из канатов, оборачивается, заметив преследователей.
- Дядя короля оплатил его смерть, - ухмыляется мужчина, прижав нож к канату. Одно движение и вряд ли тяжелая махина удержится, она итак висела только чудом и силой слова Единого.

Были моменты, когда что-то внутри Бастиана начинало бить тревогу. Вот так просто, словно неожиданно грянувший вдалеке гром, она начинала нагонять тревогу, и с каждой секундой та могла набирать в размерах, подобно начавшейся где-то на горизонте волне, гонимой штормовыми ветрами.
Он где-то слышал, что это предчувствие порой называли шестым чувством, хотя на море нечто подобное чаще именовали чутьем моряка. Это когда ты способен предсказать шторм толком не видя ничего, что могло бы говорить о том, что он и впрямь будет.
Когда увязавшийся следом Баль заставил Бастиана замедлить шаг, его будто вырвало из водоворота мрачных и тревожных, лишенных определенности мыслей; скрыть своего беспокойства он не успел, да и вряд ли в том был смысл - Бальтазар не был ребенком, да и до дурака ему было далеко. Однако несмотря на то, что Бастиан увидел в его глазах понимание того, что происходит что-то нехорошее, он никак не мог взять в толк, почему юноша наступает ему на пятки.
- Баль, послушай, у меня нет времени сейчас на это. Есть дело, и я должен его сделать. Не мешай мне. Возвращайся назад, - он махнул рукой в сторону площади, и сурово посмотрев на юношу, добавил: - Не заставляй меня повторять.
А затем припустил вперед. Проклятье, сколько драгоценных секунд он только что потерял?
Пробежав вдоль стены, обогнув угол выступающей части дворца, затем пройдя через высокую травянистую арку, где еще были видны следы от карет, и оказавшись на просторной внутренней территории дворца, где и дожидались хозяев их экипажи, Бастиан в очередной раз почувствовал укол тревоги.

"Где вся стража?"

Королевская гвардия не была настолько малочисленной, чтобы даже во время крупных праздников и пышных приемов у дверей не было стражи. Стража должна быть всегда, она должна защищать входы и выходы не только на территорию дворца, но и в сам дворец, какими бы ни были обстоятельства. Не говоря уже о днях столь масштабных приемов. Однако сейчас на внутренней территории дворца, где тянулись к солнцу аккуратно остриженные деревья, кустарники и яркие цветы в каменных клумбах, не было никого.
Холодные пальцы страха сжали сердце Бастиана когда он пробежал вперед и немного замешкался, пытаясь понять куда мог направиться неизвестный. Но затем он догадался опустить взгляд себе под ноги. На утрамбованной земляной дорожке было достаточно следов, однако со стороны арки были преимущественно следы от карет, и лишь пара дорожек из отпечатков чьих-то ног. Понять, какие были свежее было несложно - старые перечеркивались полосами, оставленные колесами, а вот свежий и достаточно глубокий след (незнакомец, видимо, спешил) не пересекаемый ни другими следами, ни следами от колес, заприметить было не так уж сложно.
Следы шли в сторону ступеней, ведущих к одному из входов во дворец. Без стражи выглядящий в нынешней ситуации слишком уж зловеще.
Ну как неожиданно, подумал Бастиан, буквально влетая вверх по ступеням, и совсем не замечая того, что юный Бальтазар следует за ним по пятам.

• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •

Как заметил Бастиан, к празднику празднования дня рождения Алиеноры Даладье, королевская обитель была украшена на совесть, что подтверждало слова знакомых гвардейцев, которые служили в его пределах. И которых даже в дворцовых коридорах отчего-то нигде не было видно. Поэтому заприметить отчетливый след из светлого песка на темной и богатой ковровой дорожке, выстланной, видимо, специально перед прибытием многочисленных почетных гостей, наряду с украшениями под потолком, что играли роль не столько украшений, сколько указателей, было проще простого. Впрочем, о том, куда именно мог направляться неизвестный Бастиан догадывался и догадка эта ему совсем не нравилась.
Но она оказалось верной: наплевав на следы, которые и так быстро сошли на нет, и просто ринувшись в сторону зала, где проходило торжество, Бастиан нашел того, за кем следовал.
- Именем Его Величества короля Филиппа II, ни с места! - на ходу откидывая накидку и с лязгом извлекая шпагу, он делает предупреждающий жест рукой... а затем слышит, как его кто-то догоняет. - Баль! - восклицание, впрочем, не содержит злобы (хотя наверное стоило бы), скорее звенит предупреждением и опаской, в то время как взгляд призывает держаться от незнакомца подальше.
Однако внимание, брошенное в сторону юноши было мимолетным, и было быстро возвращено незнакомцу в плаще. Бастиан никогда не видел этого лица, и не мог бы сказать, какому человеку оно могло принадлежать. Но одно мог сказать наверняка: оно точно принадлежало дураку, который подписался на что-то, что не стоило тех денег, которые он должен был бы получить за свою работу.
- Эта часть дворца закрыта для посторонних, вам придется пройти со мной, - держа оружие наготове, при этом неспешно приближаясь к нарушителю, холодно произнес мужчина, отлично понимая насколько эти слова сейчас были лишними. И он и незнакомец - они оба прекрасно понимали свои роли в данной ситуации, как и то, чем эта встреча может закончиться; уж точно не тем, что нарушитель неожиданно сознается в том, что является слугой, заблудившимся по пути в выделенные его господину покои.
Подходя, Бастиан лихорадочно соображал.
Кем мог быть этот человек? Варианты напрашивались сами собой.
Было ли совпадением, что именно сейчас часть королевской гвардии будто испарилась, не охраняя ни входы во дворец, ни его внутренние убранства (ведь Бастиану не попалось ни единого стражника по пути, несмотря на то, что он был весьма близко к месту, где проходил праздник)? Что-то слабо верилось.
Эмар Даладье, как Бастиан сам убедился после нескольких встреч с ним, было человеком жестким, не довольствующимся полумерами, а после войны еще и склонного если не к паранойе, то к большой любви к повышенным защитным мерам. И в то, что в такой день лорд-командующий, находящийся сейчас в зале вместе со всеми, мог пустить на самотек вопрос защиты монарха и его гостей, Бастиан никогда бы не поверил. А вот в то, что кто-то мог проигнорировать его прямые приказы - вполне...
Но тут незнакомец, которого он теснил дальше по коридору, вдруг сделал рывок назад, подскочил к одному из канатов, держащий могучую свечную люстру, и приставил к тому нож.
— Дядя короля оплатил его смерть, — произнес он.
- За болтливость тебе тоже заплатили? - осведомился мужчина, отбросив гвардейскую сдержанность, и явив наружу того человека, который мог запросто в свои семнадцать лет дерзить в переулке бугаю вдвое выше себя.
Но вдруг со стороны главного зала послышались крики. И когда незнакомец, не ожидавший подобного изменения в окружении, испуганно вздрогнул, глянув в сторону шума, Бастиан рванул со своего места.
Если он и задумался о сказанных противником словах, то не осознал этого. Наверное, где-то на задворках сознания он много о чем подумал, в том числе и о том, что во всем этом саботаже явно участвовало куда больше людей, чем могло показаться на первый взгляд. Но сейчас бросаясь вперед он подумал больше о том, что человек перед ним явно не понимал с кем имеет дело.
Не понимал, что любой моряк, хорошенько отсмеявшись, скажет, что невозможно в одно движение перерезать добротный канат, предназначенный для удерживания на весу чего-то достаточно тяжелого, даже если он перетрется больше чем на половину. Перерубить - может быть, но перерезать ножом? Увольте! Если только перепилить, потратив на это изрядное количество времени, коим незнакомец сейчас похвастаться никак не мог - их разделяло всего несколько метров. И Бастиан достаточно походил под парусом в свое время, чтобы понимать, насколько пуста была угроза незнакомца, загнанного в угол и старающегося держать гвардейца от себя на расстоянии. Даже если бы ему удалось каким-то чудом перерезать чертов канат - проклятые люстры никогда не висят на одном (наверное как раз чтобы не падать гостям на головы, в случае халатности слуг).
Именно эта мысль заставила Бастиана, прежде чем сорваться со своего места, посмотреть, какой именно канат тот хочет перерезать, и куда в случае чего накренится люстра, сорвись она из-под потолка...

"Не хуже чем сидеть в вороньем гнезде в шторм".

Отредактировано Bastian Rosh (2018-09-09 03:40:11)

[indent] О чём сейчас отчаянно жалел Лорд Вересковой пустоши, так это о том, что дал гордости взять верх над благоразумием и оставил трость в покоях. Он уже устал так, что колено  отчётливо тянуло, а всё только начиналось. К тому же без оружия он казался себе уязвимым, да и в целом ему было… некомфортно.
В празднично разряженной толпе Стефан сегодня ощущал себя осколком скалы, упавшим в лениво волнующееся море, и не мог не удивляться, как быстро всё, оказывается, может измениться в жизни. Твоё положение в обществе, жизнь, взгляды на неё.
Что не мешало, впрочем, новоиспечённому Великому лорду отвечать на приветствия и поддерживать краткую беседу с теми, кто подходил поздороваться. И ведь подходили, кто торопливо, кто вроде бы невзначай, выказывали уважение. А вот в прошлом году представители старшего поколения знати, к примеру, лишь кивали ему снисходительно-покровительственно, ах, ну да, он был всего навсего наследником Лорда.

А ведь это его задевало – тогда, пришло понимание. Как и осознание того, что он любил быть в центе внимания. Ловить на себе восхищенные и заинтересованные взгляды – открытые, дерзкие; застенчивые, бросаемые исподволь, вскользь; полные лукавства или вызова… Всё то, чем манила и затягивала в себя придворная жизнь было ему по вкусу, не приедалось.
Оказалось – внимание вниманию рознь.
Оказалось – взгляды могут не только манить и поощрять, но и выражать брезгливость, небрежно прикрытую сочувствием, снисходительную жалость к калеке, рвущееся наружу превосходство и злорадство. И любопытство, липкое, вяжущее, любопытство. Подобного Моро испытывать ранее не доводилось, и он, разделяя сомнения супруги, тоже с превеликим удовольствием остался бы дома.
Но это значило бы – спрятаться, струсить, а такого Стефан себе позволить не мог. Он уже не вправе распоряжаться собой как вздумается. За ним его люди и земли. Как тут не поблагодарить мысленно отца, позволяющего сыну пожить своей жизнью хоть немного, пока ответственность тяжким грузом не рухнет на плечи.
Кроме этого аспекта, как ни крути, нужно признать, что все решения принимаются в столице, здесь заключаются открытые и тайные договоры, находят союзников и избавляются от врагов. Моро не желал упадка своим землям, а для процветания нужно поддерживать старые связи и заводить новые, деньги – это лишь половина составляющей благосостояния, человеческие взаимоотношения тоже решают, ой, как много.
Поэтому – расправить плечи шире и усмехаться чуть насмешливо на шепот за спиной.
Поэтому – одеяния для супругов заказаны для поездки только новые, на каждый день празднества другие, как и драгоценности.

Что ещё изменилось для молодого Лорда – он стал отчётливо осознавать, что не один. Даже невзирая на размолвку во время пути, непонимание временами и хлещущее через край раздражение, Стефан следил взглядом за перемещениями жены. Отмечал, что выглядит она хорошо, и держит себя достойно. Но ему категорически не нравилось, что Рианнон находится в гуще толпы, хоть и в окружении сестёр, Моро хотел было предложить девушкам отойти в сторону, когда к ним подошёл их отец.
Как относиться к лорду Серебряного края Стефан пока не решил, как не спешил с предложением помощи в том, чтобы попытаться поправить материальное положение домена. Идеи у него были, но… соваться в чужой монастырь, нет, увольте. Ограничится пока положенным уважением к отцу супруги, этого довольно. Ну, и пора подойти, поздороваться, тем более Его Величество закончил поздравительную речь.

Стефан поздоровался с Лордом Ивеном Амьеном, Эмелиной и Элианой, как того требовали приличия, без фамильярности, допустимой в семейном кругу, ведь они сейчас были на виду.
Они как раз закончили с приветствиями и улыбками девушек, говорящими, что сёстрам необходимо ещё многое обсудить, позже, тут Стефан  безмолвно похвалил себя за то, что своих оставил дома – в таких количествах это уже был бы перебор, как послы стали открывать сундуки.
Запах, перебиваемый специями, отчётливо напоминал… вонь падали, и об этом догадывались те, кто стоял ближе к источнику «аромата», просто не успели осознать до конца.
[indent] - Думаю, на лучше отойти к балкону, - накрыл своей ладонью руку супруги, что придерживала его под локоть. – Пока не началась паника.
Случись давка – их станут толкать не взирая на ранги, а в минуты опасности люди стремятся к выходу и лучше не стоять у них на пути.

Отредактировано Stefan Moreau (2018-09-21 23:01:30)