Свежий утренний ветерок колыхал легкие газовые занавески, позволяя лучам восходящего солнца ложится золотым сиянием на стены, потолок и мебель спальни. Махпаре проснулась раньше обыкновенного, однако не стала сразу же звать прислугу, разрешив себе с полчаса понежиться в постели и сполна насладиться безмятежностью прекрасного сентябрьского утра.
В положенную минуту в комнату под предводительством Шаесте вошли служанки, чтобы помочь своей Госпоже с утренним туалетом и подать завтрак. Сегодня Махпаре предстоял визит во дворец Юсуф Паши, который устраивал большой праздник по случаю рождения наследника. Паша приходился роднёй Хану, пусть и не самой близкой, но, тем не менее, в достаточной степени, чтобы рассчитывать на особое внимание со стороны государя к своей персоне. Однако нынче Мурад Хана всецело поглотили государственные дела и заботы, принудив на время отодвинуть семейный долг на второй план. Причиной тому стали полыхнувшие пожаром восстания, нарушившие спокойствие и мир мессалонского края. Представлять себя и Династию на торжестве государь доверил двум самым близким своим женщинам – Дильшах и Махпаре. Узнав о том, что в гости к Юсуф Паше она отправится не одна, а в компании Дильшах, фрисландка была весьма раздосадована. Первая супруга Хана была совершенно невыносимой!
За чашечкой ароматного кофе – во всей Мессалонии не найти лучше того, что варят на кухне ханского дворца! – Махпаре получила тревожное сообщение, которое ей принес слуга Девлет Хатун, её приятельницы-купчихи. Как передавала Девлет, благослови её Творец-Даритель, прошлой ночью Санавбер Кадын Эфенди провела тайное собрание среди верных себе людей в одном из трактиров Байрактара, где были замечены некоторые из видных пашей и государственных деятелей ханства. Старая змея, которую давно пора придушить! Весть о готовящемся заговоре отнюдь не повергла Махпаре в изумление, чего нельзя было сказать о дерзновенности и полнейшей уверенности в своей безнаказанности заговорщиков. Гнусные шакалы! С наказом передавать своей Госпоже её горячую благодарность за своевременное содействие, Махпаре отпустила слугу Девлет. На её высоком чистом лбу обозначилась морщинка, выдававшая задумчивость и беспокойство. Переиграть Санавбер – она не знала женщины более коварной и опасной – будет трудной задачей. На что следует сделать ставку в первую очередь? С какой стороны Кадын Эфенди не ожидает удара?
Шаесте прервала думы второй жены Хана осторожным напоминанием о том, что экипаж уже ожидает её внизу.
- Да-да, идем, - чуть рассеяно ответила она, все ещё сосредоточенная на мыслях о Санавбер, но уже принимая спокойное и приветливое обличье. К чему радовать завистников – особенно Дильшах! – нервным и смятенным выражением лица? Она позволила служанке помочь ей с выходным тренчем и бросила мимолетный взгляд в зеркало. Зеркальный двойник Махпаре с готовностью подтвердил, что в её лице не найдется ни единого повода для злорадства или сочувствия недоброжелателей.
К тому моменту, когда Махпаре и её свита появились на крыльце дворца, первая жена Хана вместе со своей прислугой уже успели расположиться в экипаже. Махпаре, очевидно, заставила себя ждать, чем вызвала раздражение Дильшах, которое она совсем не трудилась скрывать. Тем веселее. Устраиваясь напротив, фрисландка одарила её светской улыбкой. Желая ещё оттянуть время и тем самым подразнить Дильшах, она велела Шаесте проверить содержимое ларей с дарами для Юсуф Паши и его сына, после чего, наконец, они тронулись в путь.
Первой нарушила молчание Дильшах.
- Это так, - мягко ответила ей Махпаре, - Мой лев делает большие успехи в учении. Не только учителя, но и Хан им очень доволен. Последнее время Ахмед часто сопровождает нашего Повелителя в Порту, - она слегка склонила голову набок, подчеркивая значимость последних слов, - Хан считает, что через год-другой Ахмед будет готов показать результаты своего обучения. И, разумеется, я отправлюсь с ним, - поспешила она заверить собеседницу, - Долг всякой матери сопровождать своего Ханзаде в провинцию, чтобы помочь мудрым советом в первых самостоятельных шагах. Мне жаль, что твои сыновья оказались этого лишены, потому что их мать предпочла остаться в столице, чтобы не утратить налаженные связи, - губы Махпаре тронула лисья усмешка.

Пожалуй, в иной жизни, где им не пришлось бы звать одного мужчину своим супругом и где их сыновья не увидели бы однажды друг в друге непримиримых соперников, Махпаре и Дильшах могли бы подружиться. Однако жизнь, как и история, не знает сослагательного наклонения, а им не узнать другой жизни, кроме той, что они проживали сейчас.
Дильшах невзлюбила её с первого же взгляда. В то кажущееся уже бесконечно далеким время, когда Махпаре впервые ступила под своды гарема в качестве наложницы Ханзаде, Дильшах уже прочно закрепила своё положение первой кадын, подарив супругу будущего наследника. В подобной ситуации мудрая женщина сделала бы вид, что и не заметила её появления, но в Дильшах мудрости было чуть – много лет назад и сейчас. Это обстоятельство, весьма прискорбное для самой Дильшах, сулило оказаться благоприятным для Махпаре в определенных обстоятельствах.
- Тебя всегда не хватало утонченности, Дильшах, я понимаю, - с легкой усмешкой в голосе заметила фрисландка в ответ на грубость первой кадын о своем сыне. Издержки воспитания и отсутствие вкуса. Слова собеседницы, выпущенные в неё градом ядовитых стрел, просвистели мимо, не оцарапав и даже не задев. Хладнокровие было её доспехами, верно служившими непробиваемой защитой от всяких нападок на протяжении многих лет, однако Дильшах следовало напомнить о заведенных традициях, что предписывали чтить членов Династии, - И все же, тебе следует выбирать выражения, когда ты говоришь о Ханзаде. Наш супруг был бы огорчен, услышав такое от тебя, - по её лицу скользнула улыбка, однако зеленые глаза оставались холодны.
- Повелитель желает, чтобы его сыновья нашли поддержку и опору в своих матерях, - сказала она. Ни для кого не было секретом, что Мурад Хан считал главной женщиной в своей жизнь мать – Кёсем Кадын – да будет рай ей обителью. Фрисландке посчастливилось знать её. Ни одна госпожа из виденных Махпаре не могла сравниться с Кёсем Кадын. В ней было столько величия и достоинства, сколько не сыщется ни у Санавбер, ни у Дильшах, ни даже у неё самой – ни у одной из женщин, ступающей по этой земле. Махпаре была уверена, что Санавбер и Дильшах, чьи змеиные души нашли пристанище в телах дочерей Творца-Дарителя, в воображении ставили себя на одну ступень с блистательной Кёсем и желали подняться выше, но на самом деле – оставались лишь её тенью, не умея увидеть что скрывалось за внешним великолепием. Гордыня погубит их обеих.
- И я могу дать своему сыну больше, чем любой из его наставников, - молвила Махпаре, взглянув прямо в глаза своей собеседнице, и выдержала паузу, прежде чем продолжить, - Впрочем, для твоих детей все же разумнее полагаться на своё окружение, - небрежно бросила она и повернулась к окну, показывая, что их разговор окончен.
В этот момент карета неожиданно для обеих женщин остановилась.
Сила инерции, не считаясь с волей самой Махпаре, заставила её тело устремиться вперед. Она успела судорожно схватиться за дверную ручку, тем самым спасая себя от падения, а вот сидящей рядом Шаесте повезло меньше, и со сдавленным вскриком её служанка упала на пол кареты.
Громко заржали лошади, заулюлюкали и засвистели сопровождавшие их конные всадники, натягивая поводья и спешиваясь.
Махпаре помогла Шаесте подняться и усадила обратно на сиденье. Хвала Творцу-Дарителю, девушка была цела, хоть и порядком напугана. Снаружи раздались крики, средь них Махпаре почудился лязг железа и звон клинков. Сердце Махпаре забилось быстро-быстро, точно задумало выскочить из груди. Дрожащей рукой она отодвинула бархатную штору, которая скрывала их за окнами от посторонних глаз, и тревожно выглянула. Увиденное заставило её отшатнуться от стекла, подавляя рвущийся наружу возглас удивления и ужаса.
Вокруг их кареты развернулось настоящее сражение.   
- Не приближайтесь к окнам! – воскликнула фрисландка, обращаясь к другим женщинам. Она вжалась в мягкую спинку кареты и вцепилась в руку сидящей рядом Шаесте так сильно, что побелели костяшки пальцев, унизанные перстнями. Её прислужница часто дышала, затравленно озираясь по сторонам.
Минуло не более минуты, но Махпаре показалось, что они сидят так целую вечность, когда один из стражников, сопровождавших их в пути, наконец открыл дверцу кареты, чтобы сообщить о том, что опасность позади.
- Кто посмел напасть на процессию со знаменем Хана во главе! – голос Махпаре, обыкновенно переливающийся хрустальным звоном, от волнения звучал хрипло.